Оригинал статьи Steve de Shazer “Radical acceptance” (comment on Giorlando & Schilling). Families, Systems, & Health, 15, 1997: 375-8

Перевод Гамзина Юрия

 

Каждый семинар, каждый тренинг и все конференции, которые я провожу ежегодно, вновь обращают мое внимание на то, как часто люди ошибочно полагают, что “просто – значит легко”. На каждом семинаре и тренинге, которые я веду, будь то в США, Европе или Азии, люди отмечают, насколько проста ориентированная на решение краткосрочная терапия (ОРКТ) – или кажется таковой – до тех пор, пока человек сам не попробует использовать этот подход. В этот момент он обнаруживает, насколько сложно его использовать и начинает понимать, что сохранение простоты требует большой самодисциплины. В частности, есть две темы, которые кажутся “простыми”, но оказываются не такими уж “легкими”: использование чудесного вопроса и шкалирующие вопросы. 

Чудесный вопрос (de Shazer, 1985) является обычной частью практики ОРКТ с 1983 года. За эти годы терапевты, работающие в ориентированном на решение подходе, нашли его полезным для того, чтобы помогать клиентам описать, чего именно те хотят от терапии. Обычно этот вопрос задается на первой сессии, чтобы помочь терапевту и клиенту понять, как терапия может быть полезна для клиента. Однако заставить чудесный вопрос работать на терапевта и клиента не всегда просто. Терапевт не может зачитать его с карточки размером 3 х 5 и ожидать, что клиент сможет ответить на него полезным образом. Я хотел бы рассказать вам о том, что я узнал о том, как следует задавать чудесный вопрос, и предложить несколько идей, которые, надеюсь, будут вам полезны. 

Обычно я представляю чудесный вопрос, говоря клиенту, что у меня есть необычный и, возможно, трудный вопрос, требующий некоторого воображения. Затем я делаю паузу, ожидая сигнала к действию. Затем я начинаю спрашивать таким образом: “Предположим… [После этого слова всегда следует пауза. 

“Предположим” – это милое, безобидное, но полезное слово. Пауза позволяет клиентам задуматься, какую странную и сложную вещь я могу попросить их предположить]. 

После того как мы закончим встречу, вы пойдете домой, посмотрите телевизор, сделаете свои обычные дела по дому и т.д., а затем ляжете в постель и уснете … [Здесь следует пауза. До сих пор то, что я прошу клиента предположить, является очень нормальным, повседневным делом. В конце концов, все это не так уж и странно]. 

И, пока вы спите, происходит чудо… [Пауза. Контекст для этого чуда – обычная, повседневная жизнь клиента. Таким образом, это “обычное чудо”, а не что-то необычное. Тем не менее, эта конструкция допускает любые фантастические желания со стороны клиента. Но эта пауза не должна быть слишком длинной, поскольку, если она будет слишком длинной, клиент, скорее всего, прервет ее и скажет, что не верит в чудеса. Если клиент скажет, что не верит в чудеса, то часто бывает достаточно сказать примерно следующее: Я тоже (что правда), но притворитесь – на данный момент – что верите”]. 

И проблема, которая привела вас сюда, решится, вот так! … [Пауза. Теперь в центре внимания находится одно конкретное чудо, связанное с приходом клиента на прием к терапевту. Если не сфокусироваться на этом, то клиент часто будет давать расплывчатый, общий и настолько неконкретный ответ, что он будет практически бесполезен]. 

Но это происходит, когда вы спите, поэтому вы не можете знать, что это произошло… [Пауза. Это делается для того, чтобы клиент мог построить свое чудо без какого-либо рассмотрения проблемы и без рассмотрения шагов, которые могут быть или могли быть предприняты]. 

Когда вы проснетесь утром, как вы узнаете, что это чудо произошло с вами?” … [Пауза. Это момент, когда клиенту предстоит самая сложная работа. Поэтому терапевт должен быть готов к тому, что это будет похоже на долгое молчание. Терапевт не должен прерывать это молчание; сейчас очередь клиента говорить, отвечать на вопрос]. 

Часто первоначальным ответом клиента будет: “Я не знаю”. Это вполне разумный ответ. Мы обнаружили, что самое полезное, что может сделать терапевт в этот момент, – просто продолжать молчать и ждать. (Все разговоры ведутся по очереди, и терапия не является исключением. Если терапевт молчит, то все еще идет очередь клиента говорить). Обычно после этого клиент начинает описывать утро после чуда в относительно конкретных выражениях. 

Много лет назад мы не решались задавать чудесный вопрос в некоторых ситуациях, но благодаря опыту я научился не предвосхищать реакцию клиента и, более того, я научился вообще не изменять вопрос в ожидании того, как клиент собирается ответить. Например, несколько лет назад ко мне пришел клиент, который потерял левую руку в результате несчастного случая на производстве. Я колебался и откладывал чудесный вопрос до тех пор, пока мог. Я боялся, что он скажет, что чудо должно вернуть его потерянную руку. Наконец, после того как мои коллеги предложили мне задать чудесный вопрос, я задал его, и клиент дал именно тот ответ, который я и ожидал. Я не знал, что сказать или сделать, поэтому просто кивнул и сидел. После короткого перерыва он сказал: “А, но вы имеете в виду то, что может произойти”. Далее он рассказал, как его жена приветствует его улыбкой по утрам, как он отвечает ей улыбкой, как она удивляется и т.д. 

Такой ответ помог мне понять, что чудесный вопрос может быть полезен даже тогда, когда я ожидаю не очень полезного ответа, или даже особенно тогда, когда я ожидаю его. Чудесный вопрос предназначен для того, чтобы помочь клиентам четко описать, чего они хотят, и желание вернуть свою левую руку вполне разумно, хотя и невозможно. За годы работы в похожих ситуациях я обнаружил, что большинство клиентов не дают неразумных ответов, и, на самом деле, я думаю, что их чудеса часто намного меньше, чем были бы мои, окажись я в их ситуации. 

Шкалирующие вопросы стали частью моей практики с тех пор, как в начале 1970-х годов я узнал о спонтанном использовании клиентами таких оценок. Сначала я использовал шкалы, чтобы попытаться получить некий способ описания неопределенных вещей, которые очень трудно описать, таких как “(степень) депрессии”, “(степень) тревоги”, “(степень) удовлетворенности” и “(степень) эффективного общения между людьми”, помогая клиенту получить доступ к своей ситуации и перейти от общих черно-белых конструкций, т.е. либо депрессия, либо не депрессия, к чему-то более конкретному и описательному, т.е. иногда больше или меньше депрессии. С годами использование шкал стало более частым и важным. Теперь клиенты часто сообщают – когда их спрашивают – что они считают шкалы самой полезной и важной частью терапии, потому что эти шкалы дают им возможность оценить свою ситуацию и измерить свой прогресс. Теперь я неизбежно буду использовать по крайней мере одну шкалу на каждой первой сессии и большинстве последующих, шкалу, которую можно условно назвать “шкалой прогресса”. Она выглядит следующим образом: 

“По шкале от “0” до “10”, где “10” означает то, как обстоят дела на следующий день после чуда, а “0” – как обстояли дела в тот момент, когда вы позвонили и договорились о встрече, где, по вашему мнению, находятся дела в данный момент?” 

Очевидно, что этот вопрос задается после того, как мы как можно полнее изучили ответ клиента на чудесный вопрос. Большинство клиентов ответят, что в данный момент дела обстоят на отметке “3” (на первом сеансе), что, конечно же, означает, что дела уже пошли на поправку. Затем мы вместе, как можно более подробно, исследуем различия между “тремя” и “нулем”. На второй и последующих сессиях вопрос звучит следующим образом: 

“Помните шкалу, где “10” означает день после чуда? Как бы вы сказали, на какой отметке находятся дела сегодня?” 

Мой опыт подсказывает, что терапевт не должен напоминать клиенту о предыдущих оценках. Если, например, терапевт говорит: “В прошлый раз вы были на “тройке”, я обнаружил, что существует очень сильная тенденция к тому, что клиент снова скажет “три”. Если же терапевт не напоминает клиенту об этом, то существует очень сильная тенденция к тому, что на второй сессии клиент скажет “5”, а на третьей и последующих сессиях – “7”. Как только клиент дал оценку, терапевт может исследовать различия между “тремя и пятью”, “пятью и нулем” и т.д. 

Я научился принимать любой ответ клиента как хороший и информативный. Одно время я предпочитал более высокие числа, думая, что чем выше число, тем лучше. Однако однажды я стоял за зеркалом и наблюдал за ходом второй сессии, когда клиентка, прослушав почти двадцать минут о том, насколько все улучшилось, сказала, что у нее “три”. Мы со стажерами были разочарованы и сказали себе: “Только 3!”. Терапевт в комнате, однако, ничего не сказал, и тогда клиентка продолжила: “Это чертовски хорошо, не так ли?”. Оказалось, что она думала, что “4” – это максимально возможный для нее уровень, и поэтому она почти достигла его. (По шкале от “0 до 4”, “три” представляет собой довольно значительный прогресс!) Если бы терапевт выразил разочарование, то замечательный прогресс клиента, вероятно, был бы подорван. В результате такого опыта я, скорее всего, пожму руку клиенту, независимо от того, какую цифру он назовет, даже если ситуация изменилась с “+3” на “-1”, поскольку даже минус один лучше, чем “-2”, и, естественно, последует вопрос: “Минус один. Хм-м-м. А почему, как вы полагаете, не -2?”. 

Такое радикальное принятие трудно для многих людей. Оно требует большой самодисциплины и внимательного слушания. Нелегко отказаться от суждений о том, насколько высоким должно быть число или насколько неразумной и нереалистичной может быть первоначальная реакция на чудо. Долгий опыт работы со многими клиентами и много-много часов дисциплинированного наблюдения говорят о том, что радикальное принятие – это полезная позиция для терапевта. Оказывается, что клиенты более разумны, чем мы ожидаем, и можно рассчитывать на то, что они изменят свои взгляды после того, как мы их примем. Однако такая модификация маловероятна, если терапевт укажет на нереалистичность описания после чуда, даваемого клиентом, или предположит, что его оценка каким-то образом “неправильна”. Ответ клиента должен быть принят полностью и буквально – вот где проявляется искусство подхода. 

ССЫЛКИ: 

de Shazer, S. (1985) Keys to Solution in Brief Therapy. New York: W.W.Norton